Решив, что здесь для нас слишком людно, мы повернули обратно на восток – смотреть еврейский квартал Парижа. Я понял, что мы движемся в правильном направлении, увидев название кафе на углу:
– Гляди, Тоня, – сказал я, – кафе «Философы», значит где-то поблизости есть и ресторан «Пророки», а там и до фалафельной, наверняка, рукой подать...
Исторически сложилось так, что евреи селились в районе Марэ. В средние века в городе существовали две главные синагоги – на Rue de la Cite и на Rue de la Tacherie, с восточной стороны отеля Де-Вилль. К 18-му веку число евреев резко возросло, главным образом за счёт переселенцев из Эльзаса и Лоррейна. Новоприбывшие евреи начали селиться в районе нынешнего Севастопольско го бульвара, возле Отеля Chariot d’Or. Еврейская община с надеждой глядела в будущее – а как же, во время Революции всем евреям выдали французскую национальность: фратернитэ и эгалитэ – это тебе не ешака купить! Разрабатывая обширные планы обновления Парижа, префект Сены барон Georges-Eugène Haussmann включил две новые синагоги в план развития города: синагога Rue de la Victoire была основана в 1874 году и Rue des Tornelles – в 1876-ом... Дело Дрейфуса опрокинуло надежды французских евреев на эмансипацию. Разумные люди взялись за обсуждение сионистской идеи, а дураки вернулись к жизни гетто, рассчитав, что это верняк, на который только и можно надеяться еврею. Последние были неправы. Страшно неправы. Германская оккупация уничтожила еврейскую общину Парижа. После войны община начала понемногу восстанавливат ься – в город прибывали иммигранты из Северной Африки. Они стали селиться в Сентье (2-й арондисман) и Беллвилле (19-й арондисман).
Но меня интересовал старый еврейский район вокруг улицы Rue des Rosiers в Марэ, в 4-ом арондисмане. Завещание Кальмейера тем, кто сюда забредёт: попробуйте штрудель, которым угощают у Саши Финкельштейна. ..
Так выглядят улицы в этом районе:
Лицо Тони на следующей фотографии явно выражает: «Слушай, давай я тебя здесь оставлю гулять, а сама пойду проверю цены в магазинах на Сен-Онорэ...»
Но мы всё же отправились вдвоём – искать еврейский центр. Долго ли, коротко, пришли мы к обшарпанному пятиэтажному особняку с магендовидом над входом. Я уже не удивился, что вход отделяла от улицы высокая чугунная решётка, за ней на скамеечке сидели женщины эвакуационного вида, вовлечённые в оживлённый разговор, в котором все говорили одновременно, на не поддающемся идентификации языке. Дорога на всякий случай была выгорожена серо-зелёными щитами, так, что сквозной проезд для транспорта здесь тоже был закрыт.
На противоположно й стороне улицы находилось здание – не то очередной еврейский мемориал, не то синагога. У парадного стояли шесть или семь здоровенных парней в чёрных пиджаках и кипах. Не знаю, какое именно из утерянных колен израилевых поставляет особую породу мордоворотов, но уверен, что незабвенный Беня Крик был из этих ребят. Они стояли, плотно загораживая вход в здание. Я глянул на них, глянул на Тоню и решил, что мы, пожалуй, пойдём дальше: мне хватило встречи с функционером из синагоги Rue de la Roquette. На обратном пути я сделал попытку сфотографирова ть женщин, сидевших на лавочке за загородкой, но как только я достал фотоаппарат, они в панике стали прятать от меня лица
Твою мать, – изумился я, – что происходит с французскими евреями? Почему они так запуганы? И, если действительно есть основания так бояться, какого дьявола они остаются в стране, где нужно жить в вечном страхе?
Ответов на эти вопросы мне получить не удалось, и мы мысленно попрощались с евреями улицы des Rosiers и её окрестностей.
Но уйти от евреев не так просто, как кажется... Через несколько минут дорога привела нас к Лицею Виктора Гюго, тоже расположенному в Le Marais:
На стене у входа была прикреплена едва заметная мраморная плита, объясняющая тем, кто удосужится подойти поближе, что с 1942 по 1944 год более одиннадцати тысяч детей, при активном участии правительства Виши, были вывезены из Франции в лагеря смерти и уничтожены там потому, что родились евреями; более 500 из числа этих детей содержались здесь в колледже Виктора Гюго
На стене соседнего дома (совпадение) средневековый барельеф с детьми – другого времени, другого происхождения, другой судьбы...
Некоторые читатели, возможно, нетерпеливо ёрзают на стульях, недоумевая: о чём вообще Кальмейер здесь рассказывает? Где Монпарнас, Лувр, Эйфелева башня, где Елисейские поля, Тюильри, Вандомская площадь, Опера, где Пантеон, Триумфальная арка, Инвалиды, где, наконец, Собор Парижской Богоматери? И сколько можно писать о евреях, ты всё ж не в Тель-Авив приехал, а в Париж!...
Я не знаю, как правильно отвечать на подобные вопросы. Мог бы сказать, что у меня есть фотки всех мест, которые полагается отщёлкать туристу в Париже (несмотря на содрогание при воспоминании об ошивающемся там племени туристов), и что я непременно вывешу все эти снимки. Или можно сказать – каждый читатель уже видел во всевозможных ракурсах Триумфальную арку, Трокадеро, Оперу и Нотр-Дам, и не имеет смысла выкладывать сотни раз опубликованное ... Скажу так: я не претендую на всеобъемлющий обзор достопримечате льностей французской столицы, для этого существуют путеводители. Я описываю не Париж, а то, как яувидел этот город; рассказываю о том, что показалось мне интересным, оставляя задачу исчерпывающего описания Парижа другому путешественник у...
Продолжение следует
Current Mood: energetic
Tags: о себе, europe, размышления, фотки, путешествия, рассказик
Записан
