City of Haines, Alaska.
Kayaking to Glacier Point.
В конце 19-го века, когда на Клондайке было найдено золото (
Klondike Gold Rush – 1897-1900), Хэйнс возник на карте в качестве порта, куда доставлялись припасы. Уже в 1896 году была проложена тропа,
Dalton Trail, по которой прибывавшая в
Haines орда потенциальных миллионеров следовала со своими пожитками на север, на встречу с золотым миражом. Многие тащили с собой всё, чем владели, включая собак и скот: впереди ждала неизвестность, и считалось, что нужно быть готовыми к любому повороту событий. Живописный, хотя и очень узкий
Haines Highway начинается в Хэйнсе и следует в точности по проложенной золотоискателя
ми первоначальной тропе.
Ещё в 1881 году на месте будущего городка, по приглашению племени тлингитов, была открыта пресвитерианск
ая религиозная Миссия. В 1901 году американское правительство установило здесь военную базу (в ответ на затяжной конфликт с Канадой по поводу точного прохождения границы между двумя странами). Церковь пожертвовала правительству сто акров принадлежавшей ей земли для строительства военного форта, названного в честь Уильяма Сюарда. Работы по строительству форта Сюард начались в 1903 году, когда «с материка» прибыло наконец достаточно лошадей, мулов и быков для расчистки земли от тайги. Из-за удалённости форта от континентальны
х территорий США и примитивного образа жизни служба в этом гарнизоне считалась
foreign duty, так что год засчитывался за два. Когда пограничный диспут с Канадой был благополучно разрешён, форт был декомиссован и получил статус
’surplus army property’. В 1947 году вернувшиеся с войны ветераны американских вооружённых сил откупили эту землю у правительства Соединённых Штатов.
Поначалу они жили вот в этой, пустующей теперь, казарме
В конце концов каждый из ветеранов выстроил себе собственный дом, и сегодняшний Хэйнс выглядит симпатичным, вполне буржуазным городком, с некоторой склонностью к
antiques, включая и купленные у дяди Сэма миномёты и пушки, мирно стоящие теперь на лужайках перед домами. На картинках ниже читатель увидит, как это выглядит.
Хэйнс расположен в конце самой длинной в Северной Америке океанской затоки, фиорда под названием
Lynn Canal. К югу от города расположен полуостров
Chilkat Peninsula, образованный двумя рукавами – Чилкут и Чилкат. Так выглядят горы по берегам Чилката (самая высокая из них –
Mount Riley – 1760 ft).
Сам городишко c населением 2271 человек удобно расположился по берегам живописной бухты
Portage Cove:
Первый взгляд с веранды нашей каюты на город Хэйнс:
С веранды ближайшего к причалу дома прибывших приветствовали счастливые чучела белых козлов, северного оленя и стоявшего на задних лапах медведя; вкупе с обещаниями холодных напитков, закусок и сувениров это сулило путешественник
ам замечательные развлечения.
Внизу на причале новоприбывших приготовился встречать местный фотограф со своим верным напарником-орлом. Стало ясно: нужно будить жену и поскорее идти на берег, где путешественник
а ожидает так много всяческих интересностей.
С берега наш кораблик казался не таким уж и большим
Зато вид на
Chilcoot Inlet выглядел весьма впечатляюще
Первым, что попалось мне на глаза на улочке, ведущей от причала в город, была странная статуя явно не аляскинского происхождения. Крылатая девушка чувствовала бы себя, как дома, где-нибудь в юго-восточной Азии. Но вот ведь – явилась наверное за золотишком, прижилась у входа в кафешку в стране заходящего солнца и стала его достопримечате
льностью... Отпускавшая кофе девушка объяснила, что это Статуя Покровительниц
ы Искусств Хэйнса, и мне ничего не оставалось делать, как поверить ей на слово.
Кроме кофе заведение предлагало путешественник
ам наборы берёзового сока (
Organic!!!), выставленных на берёзовый же прилавок
Дальше без комментариев идут несколько фотографий под общим названием
"Haines living". Быт как он есть.
Тонечка не преминула попозировать у ритуального столба.
Интересные ассоциации вызвал бы этот выбор у дедушки Фрейда...
Но вернёмся к картинкам быта уютного города Хэйнса
Историческое здание пожарного депо времён золотой лихорадки трагически сгорело в тридцатые годы. Надо полагать, пожарники были в это время заняты в баре... Всё равно, здесь не покидает ощущение, что время в этом городке остановилось..
.
Повсюду в городе множество цветов, зарослей шиповника и малины...
Потом мы наткнулись на домишко с объявлением
"Native Art Museum". Внутри входящих приветствовали большой деревянный орёл и симпатичный маленький котик. В одной из комнатушек музея топилась чугунная печурка. Было пыльно, тихо и пахло нагретым деревом.
На стенах были развешаны индейские изображения животных. Это медведь:
Рядом с красным медведем висели два изображения древесных лягушек.
The Wood Frog – единственное земноводное, способное переносить суровые арктические зимы. Эти лягушки умеют зимовать при температурах, существенно ниже точки замерзания, превращаясь фактически в твёрдые льдинки, – замерзает и кровь, и живые клетки – и оживать с повышением окружающей температуры.
Urea и
glucose действуют в теле лягушки как
"cryoprotectant s", снижающие осмотическое съёживание клеток и защищающие клетки от формирования кристаллическо
го льда. Не удивительно, что этот секрет воскресения после очевидной зимней смерти восхищал индейцев. Лягушка, наравне с орлом, медведем и волком относится к разряду самых почитаемых тлингитами животных.
Глядя на эти рисунки, я подумал, что мне гораздо ближе примитивные верования индейцев, чем накрученные чудеса авраамических религий... наверное потому, что и сам я в душе весьма примитивный человек.
В самой большой комнате музея с трудом помещался симпатичный кит работы местных художников. К сожалению он не влез целиком даже в мой широкоугольный объектив – для этого понадобился бы «рыбий глаз»
В комнате, где топилась печурка, неподвижно сидел на стуле смотритель музея – старый тлингит в кепочке американского военно-морского флота - немногословный, очень неглупый человек, один из последних оставшихся в живых ветеранов, откупивших у правительства форт Сюард.
Выйдя на улицу из музея, мы с Тоней сообразили, что здоровенный кусок покрытого мхом деревянного ствола на самом деле представляет собой огромную статую древесной лягушки; стало ясно, почему он лежит перед зданием музея... хотя в этом климате вряд ли скульптура надолго сохранится...
В лавке, торговавшей сувенирами, нам представился случай самим понаблюдать, как режут из дерева скульптуры священных животных. Изготовлением их занимался улыбчивый мужчина средних лет, вполне европейской внешности. Услышив, что Тоня сказала что-то по-русски, он озарился ещё более лучезарной улыбкой, сказал «Здрасьте!» и сообщил, что у него в роду тоже были русские. После продажи Аляски Америке, когда связи с Россией практически прекратились, множество русских смешались с местным индейским населением. В результате много тлингитов принадлежат к русской православной церкви, а искусство индейцев зачастую продолжают потомки этих смешанных браков...
Выйдя на улицу, мы обнаружили, что на город надвигается тяжёлая чёрная туча
Это было совсем некстати, потому что через час у нас должно было начаться давно купленное и долго ожидаемое развлечение – поездка на кайаках к леднику Glacier Point… Как бы там ни была погода, отказываться от своей мечты мы с женщиной не собирались, я только беспокоился за свою дорогую фотокамеру...
К причалу подали катерок-катамаран с соответствующи
м названием
Fairweather Express, и мы забрались внутрь, смирясь с неизбежным.
Мне нечего показать вам из фотографий, сделанных во время короткого путешествия по Чилкут и Чилкот инлетам: дождь заливал окна, катерок трясло на резкой волне залива, снимать было невозможно, хотя снимать было что – вокруг драматически подымались опоясанные туманом угрюмые горы, а в водах залива нам повстречалось несколько весьма игривых китов.
Катамаран причалил прямо к берегу
Mud Bay Landing как раз в тот момент, как дождь наконец перестал (по крайней мере, мы так думали).
Здесь нам предстояло пересесть на бывший школьный автобус, переоборудован
ный для доставки искателей острых приключений к ледниковой речке, стекающей с
Glacer Point. Издалека виднелась цель нашего путешествия. Снова начинался дождь.
«И это они называют погодой!» – жёлчно заметила Тоня, когда автобус выгрузил нас у какиx-то спрятавшихся в тайге избушек. Здесь нам было предложено выбрать себе по размеру сапоги-говнодавы, прорезиненную куртку, несгибаемые штаны из того же материала и напялить это всё на себя, «потому что возле ледника будет очень холодно; кто не захочет одеться, пеняйте потом на себя». Мы напялили эти карнавальные костюмы поверх одежды, сверху надели плавжилеты, и я почувствовал, что едва могу шевелиться в этих доспехах. Проблема с фотоаппаратом: карманов не было, и спрятать его от дождя в этом костюме было некуда. Будучи фаталистом, я решил, что как-нибудь всё устроится, повесил фотоаппарат на шею и сказал: «Что ж, я готов». Потом глянул на Тоню и покатился со смеху:
the woman was ready to rock and roll:
Тропа к речке была короткой, всего с полмили. Вдоль тропы росло невообразимое количество грибов, и все дружно бросились фотографироват
ь самые фотогеничные образчики - мухоморы.
Американцев мало интересовали рядами стоявшие по обочинам белые грибы – крепкие, крупные, аппетитные, но мы с женщиной испытывали ни с чем не сравнимые страдания: грех проходить мимо таких богатств!...
Вот, наконец, и река. У берега стояли наготове каяки. Моросил дождь.
23-летняя Сюзан, выполнявшая роль гида, задумчиво осматривала нашу толпу, пытаясь сообразить, кого из этого дома престарелых назначить загребным. В конце концов я показался ей наиболее оживлённым, и она указала мне место на первой скамье каяка.
Неприятности мои начались минут через 10 после того, как мы взялись за вёсла и вышли на фарватер реки
Дождь усиливался, и необходимо было куда-нибудь спрятать фотоаппарат. На голове у меня была плотная вязаная шестяная шапочка. Я решил замотать в неё камеру, но висевшая на шее камера отказывалась заматываться в шапочку. К тому же приходилось ещё грести. Результат моих попыток нетрудно предугадать: шапочка слетела с фотоаппарата прямо на дно каяка, где плескалась ледяная вода. Наш каяк намертво остановился в ожидании, пока я разберусь со своими делами - мне теперь предстояло решать две проблемы: куда спрятать камеру и что надеть на быстро оледеневающую лысину. Камеру я ухитрился запихнуть под спасательный жилет, а на голову натянул капюшон от прорезиненной куртки; он хоть и не грел, но защищал голову от пронзительного холодного ветра, слетавшего с близкого уже ледника. Сюзан покачала головой и сказала, что дальше мы пойдём на моторе. Чудесно. Избавившись от обязанностей загребного, я мог попробовать поснимать открывавшиеся виды.
У основания ледника скопились отложения морены. Отсюда и вытекала ледниковая река.
Прямо под ледником в морене видны были следы вторичного замораживания. Я уже описывал это явление, рассказывая о ледниках Патагонии: вторичное смерзание обвалившихся с фронтальной части ледника льдин, обвалянных в моренной пудре
С западной стороны ледника, среди чёрной, как уголь, морены – неожиданный выход на поверхность светлого мрамора, отполированног
о ледником
Всё это сверкало под моросящим дождём и было чертовски красиво, но моя лысина под ледяным капюшоном упрямо просилась домой. В этом месте путешествия Тоня ухитрилась сделать историческое фото «Кальмейер на Glacier Point», вызвавшее потом ехидный смех потомков – сына и внучки... Женщина гордится, что сумела сфотографирова
ть меня мыльницей лучше, чем я её своим дорогостоящим Найконом.
Наконец Сюзан сочла, что мы уже насмотрелись на ледники - на все деньги! - и, сжалилась над продрогшей геронтологичес
кой экспедицией, повернула назад. По этому поводу над ледниковой речкой была вывешена соответствующа
я случаю радуга... а мы предвкушали момент, когда можно будет снять с себя проклятую резину...
Наш платонический интерес к ледникам был стопроцентно удовлетворён.
(Продолжение следует)Current Mood: nostalgic
Tags: о себе, Америка, размышления, фотки, путешествия, рассказик
Обращение к гостям сайта !
