04/04/2012 ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С РОССИЕЙ?

[тех.админ]

Я не полностью разделяю взгляды Владислава Иноземцева на происходящее в России (в особенности его наивную, с моей точки зрения, веру в разумность Дм.Медведева как государственно го деятеля и способность России к изменениям, выраженную в последнем абзаце), но считаю, что статья содержит толковые наблюдения, позволяющие понять сущность сегодняшнего российского общества и его отношений с правящим страной режимом. - ak

Опубликовано в журнале «Неприкосновенный запас» 2010, №6(74)

Владислав Леонидович Иноземцев (р. 1968) - директор Центра исследований постиндустриал ьного общества, главный редактор журнала "Свободная Мысль".

Владислав Иноземцев
Что случилось с Россией? От скоротечной перестройки к нескончаемому путинизму.

В последние годы многие исследователи и журналисты все чаще начинают сравнивать Россию с Советским Союзом: говорят о вновь ставшей неприкасаемым классом бюрократии, об однопартийной системе, демонтаже демократически х норм, "телефонном праве", атаках на свободу слова и даже о возрождении "русского империализма". Путинскую эпоху уже уподобляют периоду брежневского застоя. Однако вряд ли что-нибудь может быть более ошибочным, чем подобные суждения.

Россия - не Советский Союз

Российская Федерация 2000-х годов - это не Советский Союз конца 1970-х. С одной стороны, у них много похожего. На место вертикально выстроенной КПСС пришла партия “Единая Россия”, на 46% укомплектованн ая чиновниками разных уровней. Место Верховного Совета заняла Государственна я Дума, избираемая по партийным спискам, заранее утверждаемым в Кремле. К выборам допускаются только те партии, которыми власть умеет управлять. Митинги несогласных жестоко разгоняются милицией. Телевидение открыто цензурируется. Суды выносят выгодные власти или нужные ей в данный момент решения. В экономике Россия стала еще более “позднесоветской”: ее экспорт состоит из нефти, газа и иного сырья уже не на 55%, как при Брежневе, а на все 80%. Зато бюрократов в стране с 142 миллионами населения уже в 1,2 раза больше, чем было в СССР с его 287 миллионами граждан. И в рядах российских милиции и служб безопасности сегодня задействовано больше людей, чем было во всем Советском Союзе. Все крупнейшие корпорации прямо или косвенно контролируются государством. Во внешней политике крах СССР рассматриваетс я как "геополитическа я катастрофа ХХ века", а суверенитет постсоветских государств воспринимается как относительный.

С другой стороны, сегодняшняя Россия радикально отличается от Советского Союза. Каким бы уродливым ни казался правящий режим, он возвышается над парадоксально свободной страной. Россияне беспрепятствен но выезжают из страны и возвращаются в нее; более 5 миллионов живут за границей, не теряя российского гражданства. Россия открыта миру экономически (внешнеторговый оборот по итогам 2009 года составил в пересчете по рыночному курсу валют 40,7% ВВП против 37,1% во Франции и 18,3% в США), культурно и информационно. Западные газеты свободно продаются, а спутниковые телеканалы принимаются во всех крупных городах, где сегодня в общей сложности постоянно живут уже более 300 тысяч граждан западных стран. Интернет, в отличие, например, от Китая, никак не ограничивается . Критика власти больше не опасна, хотя особых дивидендов и не приносит. Российские граждане получили свободу заниматься бизнесом - в стране существуют 1,5 миллиона мелких и средних частных предприятий. Граждане стали собственниками своих квартир, построили почти 4 миллиона частных домов и могут покупать земельные участки любых размеров. Появились частные банки и промышленные компании, чьи владельцы в 2009 году заняли тринадцать из первых ста строк в мировом рейтинге миллиардеров по версии журнала "Forbes".

Что же это за общество?

Современная Россия - уникальная страна. Причудливое переплетение квазисоветских и псевдозападных черт породило ситуацию, в которой, говоря словами российского историка Алексея Миллера, "живя в заведомо не соответствующе й демократически м стандартам России, чувствуешь себя лично свободным"[2]. И это действительно так. Путинская модель намного совершеннее брежневской - причем, по меньшей мере, сразу в двух аспектах.

Во-первых, в советское время власть могла доминировать только в закрытой стране и с помощью опоры на идеологию, которая казалась жителям Запада убогой и примитивной, но до некоторых пор разделялась в Советском Союзе многими, если не большинством. Люди в СССР знали о жизни в Европе и Америке немного и при этом ориентировалис ь на великую цель, которую предстояло достичь советскому народу. В такой ситуации коммунистическ ая верхушка выстраивала авторитарную "вертикаль власти", борясь с инакомыслием и распространени ем любой информации, любых мнений, оспаривающих ее "руководящую и направляющую" роль, что можно счесть довольно естественным: подобные эксперименты проводились и еще проводятся во многих странах мира.

Сегодня ситуация сменилась на прямо противоположну ю. Идеология рухнула, а на ее место пришла худшая форма капиталистичес кой беспринципност и; никто не ждет достижения новых рубежей в будущем, находя какие-то поводы для гордости и самоуважения в близком или отдаленном прошлом. Россия совершенно открыта, многие ее жители побывали за границей, а образ и уровень жизни там хорошо знакомы россиянам; можно высказывать любые точки зрения, критиковать власть, свободно получать и распространять информацию. И вот в этой среде за последние десять лет многие авторитарные принципы и инструменты брежневской эпохи были восстановлены практически без всякого значимого сопротивления со стороны общества.

Во-вторых, советская система была основана на бедности и распределении самых примитивных благ. Реформаторы времен горбачевской перестройки и западные советники первого демократическо го правительства России были уверены в том, что преодоление дефицита товаров и появление у людей собственности станут заслоном на пути реванша авторитарных сил. Однако этого не случилось. Экономический рост 2000-х годов, ставший заслугой не путинской власти, а благоприятной глобальной конъюнктуры, повысил уровень жизни граждан и сделал их лояльными режиму, в то время как представители среднего и высшего классов осознали, что безопасность их состояний тоже зависит от политической лояльности. В итоге была совершена уникальная для современного мира сделка по обмену экономического благосостояния на политическую "стабильность", которой очень гордится бывший президент и нынешний премьер-министр Владимир Путин и которую считает своей главной заслугой перед страной. Для поддержания этой "стабильности" правительство защищает национальных производителей таможенными барьерами, избегает (при декларативном желании) вступления во Всемирную торговую организацию и позволяет десяткам тысяч коммерческих структур пользоваться преимуществами квазимонопольн ого положения на рынках. Стремительный рост издержек (внутри России металлы и строительные материалы стоят дороже, чем на мировых рынках, а себестоимость добычи газа в 2000-2009 годах выросла более чем в 7 (!) раз) приводит к повышению розничных цен до европейского уровня, что отчасти компенсируется перераспределе нием в пользу малообеспеченн ых граждан нефтегазовых доходов.

Таким образом, современному поколению российских лидеров удалось создать модель, о которой их коммунистическ ие предшественник и не могли и мечтать. Они поставили под практически полный контроль гигантские богатства страны; во много раз повысили благосостояние чиновников, которые стали базой для доминирования правящей элиты; de facto упразднили свободные выборы и отменили право на демонстрации и забастовки; сделали судебную власть зависимой от правящей бюрократии и, по сути, породили отделенное от народа сообщество, живущее на закрытой территории и даже по городским улицам перемещающееся без соблюдения каких-либо правил. При этом режим допустил немыслимые для советского времени свободы слова и передвижения, позволил гражданам заниматься бизнесом, иметь значимую частную собственность и даже критиковать правителей как заблагорассуди тся. Мы получили свободное общество с авторитарной властью - симбиоз, невозможный с точки зрения классической социологическо й теории. Что же это: преходящая аномалия или свидетельство ошибочности представлений, которые казались неоспоримыми многие десятилетия?

Секрет становления российского авторитаризма

Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, почему российское общество согласилось с ограничением свобод, которым оно было так привержено в годы перестройки? Ответ видится мне в обесценивании коллективных действий. В свое время выдающийся польско-британский социолог Зигмунт Бауман назвал жизнь современного человека "процессом индивидуальног о решения системных противоречий"[3]. Если говорить предельно кратко, секрет путинской России состоит как раз в резком расширении "социального пространства", на котором гражданам позволено индивидуально решать системные противоречия.

Масштаб и непреодолимая сила перестройки, инициированной в 1985 году, были обусловлены составом ее сторонников, которые в иных условиях никогда не смогли бы действовать в унисон. Советская система не позволяла проявить себя слишком многим, слишком разным людям и социальным группам. Носители взглядов, отличающихся от общепринятых, преследовались; инициативы были наказуемы; альтернативная культура зажималась; религиозная жизнь подавлялась; люди не могли выехать за границу, узнать правдивую историю собственной страны, в полной мере проявить свою национальную принадлежность . Профессор-атеист и истово верующий православный крестьянин имели почти равные основания быть недовольными системой - так же, как имели такие основания ортодоксальный еврей и великорусский шовинист. При этом "индивидуальные ответы" на существовавшие вызовы, по сути, были невозможны: границы закрыты, самиздат запрещен, религиозное и этническое самоопределени е подавлено. На все это наслаивались уравнительное распределение, убогая экономика, работавшая сначала на оборону и лишь потом - на удовлетворение минимальных потребностей граждан, и система партийно-советской бюрократии, требовавшая согласования почти каждого шага и делавшая крайне некомфортной жизнь несогласных.

[тех.админ]

Как только Михаил Горбачев заговорил о переменах, у него нашлись миллионы сторонников. Некоторые хотели реформы и обновления системы, некоторые требовали ее полного разрушения, но все понимали: никто не решит своих частных проблем, не упразднив рамок, сковывавших общество в целом. Поэтому шахтеры - которые ныне сотнями гибнут в забоях от нежелания владельцев шахт раскошелиться на нормальное оборудование - с энтузиазмом выступали вместе с первыми кооператорами за радикальные перемены, а местечковая бюрократия, не имевшая возможности "развернуться", бросала на стол партбилеты и провозглашала независимость национальных республик. Система, не устраивавшая почти всех, не могла выжить.

Современная российская система не повторяет ошибок советской. Во-первых, она исторгла из себя миллионы активных граждан, покинувших страну в конце 1980-х и на протяжении всех 1990-х годов, - людей с активной жизненной позицией, которые практически наверняка пополнили бы ряды диссидентов нового типа. Во-вторых, она открыла перед массой жителей возможность обогащения, самореализации в бизнесе, горизонтальной и вертикальной мобильности, а также дала право свободно покидать страну и возвращаться в нее. В-третьих, она нашла тонкий баланс интересов и возможностей, позволив талантливым и активным зарабатывать деньги в коммерческом секторе, а тупым, но исполнительным - в рядах коррумпированн ой бюрократии. В-четвертых, она разрешила чиновникам низовых уровней вершить произвол в тех пределах, в каких это не противоречит устоям системы. И не нужно списывать ее успехи на разнузданную пропаганду - последняя на подобном фоне выглядит, скорее, излишней и искусственной. Это советской власти приходилось тратить огромные усилия на убеждение граждан в том, что она лучшая из лучших. Сегодня этого можно не делать просто потому, что в России не осталось граждан. Ее в основном населяют люди, желающие есть и спать, зарабатывать деньги и свободно действовать в своем ограниченном пространстве, видеть реалии другого мира, но удовлетворятьс я и даже гордиться своими реалиями. Обычная жительница провинциальног о российского городка, приехавшая впервые в Париж, сказала экскурсоводу: "А в Москве-то машины куда покруче будут!". Даже в том, что ей самой никогда не будет принадлежать, она видит плюс - а не минус - собственной страны. Путин может спать спокойно. Под ним абсолютно деструктуриров анное общество, liquid postmodernity, структура, не способная к самоорганизаци и и не имеющая общих задач и единых целей.

Базовый принцип новой системы

Почему же новое российское общество оказалось таким текучим и дезинтегрирова нным? Ответ кроется, на мой взгляд, в особом характере его элиты и тех "социальных лифтов", которые в нем сформировались . Если в большинстве не только западных, но и успешно модернизирующи хся обществ существуют несколько элитных групп (политическая, предпринимател ьская, интеллектуальн ая, военная и так далее), то в России в период перехода к рынку их разделенность оказалась утраченной. Некоторые (ученые и военные) на время стали ненужными, их труд практически перестал оплачиваться, а общественные ценности сместились в сугубо материалистиче скую область. Другие (например публичные политики) на время оказались наедине с народом, требовавшим от них тех благ, которых они не могли ему дать. Бизнес же, чья элита сформировалась в основном отнюдь не на основе меритократичес ких принципов, стал определять социальные ценности и по мере своего усиления проникать во властные структуры. На этом первом этапе - в основном завершившемся к началу 2000-х годов - государственны й аппарат был в значительной мере зависим от бизнеса, но далеко не всегда жил по его идеологическим принципам.

Катастрофа случилась именно в последние десять лет. Вместе с Путиным к руководству страны пришли относительно молодые люди, стремившиеся к обогащению и только к нему, уже понявшие, какие возможности для этого открывает государственна я власть. Бизнесмены, ранее пришедшие во власть, в мгновение ока стали нежелательными - власть сама стала главным предпринимател ем. Начал формироваться как государственны й бизнес (именно в первые годы путинского правления многие крупные компании вернулись под контроль государства, а позднее возникли и государственны е корпорации), так и бизнес чиновников (и на федеральном, и на региональном уровнях). Если в 1990-е годы мало кого удивляло, что губернатора содержала та или иная банковская или промышленная группа, то в 2000-е считалось нормальным, что через пару лет после назначения нового главы региона или министра его родственники и друзья начинают контролировать заметную часть территориально го или отраслевого бизнеса. Вскоре по тому же пути пошла и элита "силовиков". В итоге милиция стала самым коррумпированн ым институтом, приватизация ненужного военного имущества сделала чиновников Минобороны миллионерами, а цены закупок военной техники и снаряжения выросли за десятилетие в 8-11 раз (!). И сегодня покупка во Франции готового вертолетоносца "Мистраль" обходится дешевле, чем постройка в России катера береговой охраны. Немного времени потребовалось и для того, чтобы деньги и только деньги стали основным предметом вожделения и в среде ученых и журналистов.

К концу 2000-х годов сформировался главный базовый принцип новой российской реальности: свободная конвертация власти в деньги и собственность и обратно. Элита стала консолидирован ной и единой. Это элита власти, воспринимающей собственную деятельность не как служение обществу, а как вид бизнеса. Парадоксально, но эта элита довольно открыта: в нее постоянно кооптируются все новые люди, а некоторое количество тех, кто покидает властные коридоры, посвящают себя "чистой" коммерции. Поэтому европейцам, с недоумением наблюдающим за неэффективност ью российской бюрократии, следовало бы перестать изумляться: наша бюрократия на деле очень эффективна - просто у нее иной критерий эффективности и иные представления о должном.

Перспективы

Сегодня можно с уверенностью сказать: Россия - совершенно особая социальная общность, живущая по своим законам и правилам. Это не слепок с западной демократии, немного "не дотягивающий" до оригинала. Это не восточная деспотия, немного "скорректирован ная" с учетом европейской истории ее подданных. Это не "воскресший" Советский Союз с его вселенской идеологией. Это не образец "авторитаризма развития", потому что экономика страны развивается не от добывающей к постиндустриал ьной, а ровно в обратном направлении. Это не... Список можно продолжать очень долго.

Современная Россия - это социальная система, сформировавшая ся в результате произошедшего в мире быстрого краха всех ценностных ориентиров и целей, где доминантной выступает примитивная материалистиче ская мотивация. Путь, который выбрала Россия, был найден ею самой, но в мире, менее циничном и меркантильном, чем нынешний, он вряд ли бы состоялся. Без готовности европейцев покупать российские нефть и газ у любых полукриминальн ых посредников, без радостного желания западных политиков трудоустроитьс я в "Газпром", без готовности инвесторов вкладывать деньги в спекулятивные пузыри на российском фондовом рынке и рынке недвижимости, без оффшоров, через которые российские предпринимател и и чиновники - первые открыто, а вторые инкогнито - владеют сегодня почти 70% крупных промышленных предприятий в стране, путинская Россия не смогла бы существовать. И то, что она существует, - не случайность, а закономерность . И она будет существовать еще долго, так как недовольство системой во многом картинно. Ведь нелояльным гражданам открыты возможности для неполитической реализации или свободного выезда из страны; а тем, кто хочет продолжать возмущаться, не запрещают даже этого - просто у них почти нет аудитории, которую эти протесты могли бы на что-то подвигнуть.

Россия начала XXI века - это общество, с предельной прямотой реализовавшее те циничные принципы, которые в менее заметной форме присутствуют и в современных западных странах: примат денег в "эру потребления", условность культурных норм, продажность всех и вся, управляемость толпы, широкое применение технологий массового зомбирования. Единственная проблема этой системы заключена в том, что она не способна порождать интеллектуальн ый класс и генерировать знания, которые, как никогда ранее, востребованы в современном мире. Интеллектуальн ый класс не нужен стране, где главным ресурсом являются природные богатства, но может потребоваться в будущем, когда глобальная экономическая конкуренция станет еще более жесткой. Этого не видел и не видит Владимир Путин, но хорошо понимает Дмитрий Медведев - безусловно, самый разумный человек путинской "команды". Он не хочет демонтажа сложившейся системы, но понимает, что она мало совместима с технологически м прогрессом. Начнет ли он реальные реформы? На этот вопрос сейчас никто не в состоянии ответить. Но можно ли изменить систему, не разрушая ее? Как ни печально это прозвучит для либералов и демократов, шансов на это в нынешней России куда больше, чем в России позднесоветско й…

______________ ______________ __

1) Настоящий материал представляет собой расширенную версию статьи, первоначально опубликованной на французском языке в: Le Monde Diplomatique. 2010. Octobre. P. 4-5.

2) Миллер А. От демократии XIX века к демократии XXI-го: каков следующий шаг? // Демократия и модернизация: взгляд из XXI столетия / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Европа, 2010. С. 101.

3) См.: Бауман З. Индивидуализир ованное общество. М.: Логос, 2002. С. 86.


Current Mood: cynical
Tags: Россия, знакомьтесь