Список благодарностей (полный)

[тех.админ]

ПАРИЖ, ПЛОЩАДЬ БАСТИЛИИ Гудя нависшими бровями, страшон от счастья и тоски, Париж, как пчелы, собираю в мои подглазные мешки. – Андрей Вознесенский Площадь Бастилии, Париж, 11-й арондисман. Здесь в мансарде на шестом этаже нам предстояло провести последнюю неделю европейской охоты за ускользающей романтикой. "Начальство" заказывало мансарду на Монмартре, но моё турагентство не нашло ничего лучше Площади Бастилии – учитывая требования женщины, чтобы квартира была возле станции метро, имела современные удобства, чтобы она обязательно размещалась в мансарде и чтобы там был балкон (должен же человек где-то курить!...) В Кёльне мы сдали своего верного конька (форд был покрыт толстым слоем грязи, но, нужно сказать, он безукоризненно отслужил свою службу) и взяли купе первого класса до Парижа. Нормальный человек спросит: на хрена тебе понадобилось купе, если там всей езды 6 часов? Этот же вопрос я задал своей жене. Она начала объяснять мне, почему, но через некоторое время я отвлёкся, и уже не помню, какие именно доводы она приводила. В день нашего переезда Бельгию трепал нешуточный шторм. Холодный ветер, сорвавшийся с Северного моря, раскачивал деревья, гнул к земле кусты. Унылые кирпичные улочки бельгийских городков – без единого зазора между домами – выглядели до того тоскливо, что не хотелось глядеть в окно. Наконец замелькали урбанистически е уродцы Брюсселя, и через пару часов поезд уже въезжал в невыразимое безобразие парижских кварталов, окружающих Gare du Nord – нечто среднее между пригородами Кливленда и лос-анджелесским ЮгоЦентром. – Это и есть Париж!? – подняла брови моя супруга. – И это тоже. Посмотри, какие замечательные графитти. Здесь очень интересно... Моя попытка заинтересовать женщину привокзальными городскими ландшафтами оказалась тщетной: у каждого свои представления о прекрасном, и я отложил ознакомление супруги с Парижем до прибытия в заветную мансарду. Нам попался таксист-лихач. Он разве что не взлетал вертикально, но любые манёвры на поверхности совершал бесстрашно и нимало не интересуясь окружающими транспортными средствами. Никогда не предполагал, что французы такие бесстрашные ребята... Слегка ошалелые, мы вывалились из такси на площади, в центре которой стояла огромная позеленевшая колонна, украшенная сверху сверкающим позолотой голым пацаном с крылушками. Как выяснилось, золотой мальчик – это Гений, символ Свободы, и стоит он на площади в память о парижанах, погибших во время июльского восстания 1830 года. Когда-то на этом месте стояла знаменитая крепость Бастилия, построенная Карлом Пятым в 14-ом веке. Во времена гражданских смут крепость семь раз подвергалась осадам, и шесть раз защитникам Бастилии приходилось сдавать её осаждавшим гражданам. В тюремных камерах здесь содержались важные преступники – от «железной маски» до Вольтера. 14 июля 1789 года толпы мятежников, вооружившись захваченным у Инвалидов и в Арсенале оружием, в последний раз захватили Бастилию, символически освободив семерых содержавшихся в её камерах государственны х преступников, после чего крепость была разрушена. На снимке выше тонким красным эллипсом обозначены два окна нашей мансарды. В старом доме середины 19-го века, где нам суждено было поселиться, был даже скрипучий крохотный лифт, в котором могли поместиться либо мы оба, но без чемоданов, либо один из нас с двумя чемоданами. Я загрузил в кабинку жену с чемоданами и успел подняться по спиральной лестнице на шестой этаж до того, как прибыл мой груз. В смысле романтики мансарда более чем оправдала наши ожидания. Потому что, если разобраться, – что есть романтика путешествий? Осмелюсь высказать мнение, что романтика есть тайное желание испытывать небольшие неудобства, живя в странном, непривычном месте, ради экстравагантно сти опыта. Квартирка состояла из двух комнат, в каждой из которых было по балкончику. Первая комната совмещала функции гостиной, столовой и кухни. Поскольку мансарда по определению представляет собой приспособленно е под жильё чердачное пространство, не следовало удивляться тому, что жилое пространство включало в себя деревянную ферму покрытия. Удивительным было лишь то, что изобретательны е французы решили пропустить один из раскосов фермы через обеденный стол. Увидев сие чудо, я с победительным восторгом глянул на Тоню: «Ну, что я тебе говорил, настоящая парижская мансарда, это вам, девушка, не Канзас!»