« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Май 05, 2019, 05:02:53 pm »
Владимир Яковлев: ''То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас!"
Основатель газеты "Коммерсант" Владимир Яковлев – сын Егора Яковлева, редактора «Московских новостей» в годы перестройки. Этот замечательный человек менее года назад уехал и живёт теперь в Израиле, считает своим домом Тель-Авив.
Меня назвали в честь деда.
Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители. Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась.
Мои самые счастливые детские воспоминания связаны со старой, просторной квартирой на Новокузецкой, которой в нашей семье очень гордились. Эта квартира, как я узнал позже, была не куплена и не построена, а реквизирована - то есть силой отобрана - у богатой замоскворецкой купеческой семьи.
Я помню старый резной буфет, в который я лазал за вареньем. И большой уютный диван, на котором мы с бабушкой по вечерам, укутавшись пледом, читали сказки. И два огромных кожаных кресла, которыми, по семейной традиции, пользовались только для самых важных разговоров.
Как я узнал позже, моя бабушка, которую я очень любил, большую часть жизни успешно проработала профессиональным агентом-провокатором. Урожденная дворянка, она пользовалась своим происхождением, чтобы налаживать связи и провоцировать знакомых на откровенность. По результатам бесед писала служебные донесения.
Диван, на котором я слушал сказки, и кресла, и буфет, и всю остальную мебель в квартире дед с бабушкой не покупали. Они просто выбрали их для себя на специальном складе, куда доставлялось имущество из квартир растрелянных москвичей. С этого склада чекисты бесплатно обставляли свои квартиры.
Под тонкой пленкой неведения, мои счастливые детские воспоминания пропитаны духом грабежей, убийств, насилия и предательства. Пропитаны кровью.
Да что я один такой?
Мы все, выросшие в России - внуки жерт и палачей. Все абсолютно, все, без исключения. В вашей семье не было жертв? Значит были палачи. Не было палачей? Значит были жертвы. Не было ни жертв, ни палачей? Значит есть тайны.
Даже не сомневайтесь!
Мне кажется, мы сильно недооцениваем влияние трагедий российского прошлого на психику сегодняшних поколений. Нашу с вами психику. По сей день, прощаясь, мы говорим друг другу - “До свидания!”, не сознавая, что “свидание” вообще-то слово тюремное. В обычной жизни бывают встречи, свидания бывают в тюрьме.
По сей день мы легко пишем в смсках: “Я напишу, когда освобожусь!” Когда ОСВОБОЖУСЬ...
Оценивая масштаб трагедий российского прошлого, мы обычно считаем погибших. Но ведь для того, чтобы оценить масштаб влияния этих трагедий на психику будущих поколений, считать нужно не погибших, а - выживших.
Погибшие - погибли. Выжившие - стали нашими родителями и родителями наших родителей.
Выжившие - это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, изгнанные из страны, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи или ради побед, преданные и предавшие, разорённые, продавшие совесть, превращенныe в палачей, пытанные и пытавшие, изнасилованные, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие смертный голод, плен, оккупацию, лагеря.
Погибших - десятки миллионов. Выживших - сотни миллионов. Сотни миллионов тех, кто передал свой страх, свою боль, свое ощущение постоянной угрозы, исходящей от внешнего мира - детям, которые, в свою очередь, добавив к этой боли собственные страдания, передали этот страх нам. Просто, статистически сегодня в России - нет ни одной семьи, которая так или иначе не несла бы на себе тяжелейшиe последствия беспрецедентых по своим масштабам зверств, продолжавшихся в стране в течение столетия.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, до какой степени этот жизненый опыт трех подряд поколений ваших ПРЯМЫХ предков влияет на ваше личное, сегодняшнее восприятие мира? Вашу жену? Ваших детей?
Если нет, то задумайтесь.
Мне потребовались годы, на то, чтобы понять историю моей семьи. Но зато теперь я лучше знаю, откуда взялся мой извечный беспричинный страх. Или преувеличенная скрытность. Или абсолютная неспособность доверять и создавать близкие отношения. Или постоянное чувство вины, которое преследует меня с детства, столько, сколько помню себя.
В школе нам рассказывали о зверствах немецких фашистов. В институте о бесчинствах китайских хунвейбинов или камбоджийских красных кхмеров.
Нам только забыли сказать, что зоной самого страшного в истории человечества, беспрецедентного по масштабам и продолжительности геноцида была не Германия, не Китай и не Комбоджа, а наша собственная страна.
И пережили этот ужас самого страшного в истории человечества геноцида не далекие китайцы или корейцы, а три подряд поколения ЛИЧНО ВАШЕЙ семьи.
Нам часто кажется, что лучший способ защититься от прошлого, это не тревожить его, не копаться в истории семьи, не докапываться до ужасов, случившихся с нашими родными. Нам кажется, что лучше не знать. На самом деле - хуже. Намного.
То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас, через детские воспоминания, через взаимоотношения с родителями. Просто, не зная, мы этого влияния не осознаем и поэтому бессильны ему противостоять.
Самое страшное последствие наследственной травмы - это неспособность ее осознать. И, как следствие - неспособность осознать то, до какой степени эта травма искажает наше сегодняшнее восприятие действительности.
Не важно, что именно для каждого из нас сегодня является олицетворением этого страха, кого именно каждый из нас сегодня видит в качестве угрозы - Америку, Кремль, Украину, гомосексуалистов или турков, “развратную” Европу, пятую колонну или просто начальника на работе или полицейского у входа в метро
Важно - осознаем ли мы, до какой степени наши сегодняшние личные страхи, личное ощущение внешней угрозы - в реальности являются лишь призраками прошлого, существование которого мы так боимся признать?
… В 19-ом, в разруху и голод, мой дед-убийца умирал от чахотки. Спас его от смерти Феликс Дзержинский, который приволок откуда-то, скорее всего с очередного “специального” склада, ящик французских сардин в масле. Дед питался ими месяц и, только благодаря этому, остался жив. Означает ли это, что я своей жизнью обязан Дзержинскому?
« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Апрель 29, 2019, 09:31:44 am »
Спасибо, Нина! Вы наверное знаете, что существует большая интерактивная карта города Киева, с детальными 360-градусов фотографиями всех домов. Если Вы ею не пользовались, попробуйте. Я там нашел свой дом, где жил когда-то, даже окно и балкон комнаты, где мы жили. Переулок Дзержинского теперь оказывается переименован в Переулок Козловского. Такие дела...
« Последний ответ от Нина Нагински Апрель 28, 2019, 08:56:12 pm »
Да, есть о чем рассказать молодежи...Грех не рассказать , тем более с вашим талантом рассказчика!И действительно уходит все куда-то - я вот прогулялась по вашей наводке по улице Архитектора Городецкого и до спазма в горле - понимаю, что спросить некого,- где же этот дом, в котором родились бабушки...Никаких документов, все кануло.Страшно жалко.Так что - припоминайте , записывайте пока есть настроение - это несомненно будет прочитано с интересом
« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Апрель 28, 2019, 04:52:48 pm »
МОИ ЖЫДОБАНДЕРОВЦЫ
Прошлый рассказ МОИ ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ вызвал интерес у друзей, несколько человек попросили продолжить банкет, так что вот продолжение. Я вообще-то давно собирался об этом написать, но тема не давалась: очень трудно писать о значительной части твоей личной жизни, страннейшим образом переплетенной с историей более не существующей страны, да и близких мне людей уже забрала могила... Всё равно, нужно писать теперь. Больше об этом никто уже не напишет.
Вот копия странички из сборника КТО ЕСТЬ КТО В РУССКОЯЗЫЧНОЙ КАЛИФОРНИИ (First edition, 2001):
Юрiй Маркович Гамрецький родился в 1930 году в Шепетовке (УССР). Родители: Марко Мойсейович Гамрецький и Циля Борисовна Ашкенази. Марко был щирым украинцем (свiдоцтво о народженнi - с. Свириди, Новосел. вол. Ізяслав. пов. Волин. губ, тепер Антонін. р-ну Хмельн. обл.), отлично знал польский язык, как и русский, но по-русски никогда не говорил, только по-украински. В молодости погулял по степи с большевиками, потом работал в Шепетовке, преподавал историю. В 1937 году его перевели в Винницу, и этот переезд спас семью от репрессий.
Марко Мойсейович Гамрецький
В начале войны Марко отправил жену с сыном в эвакуацию. В дороге одиннадцатилетний Юра вышел на какой-то украинской станции набрать кипятку в котелок и... отстал от поезда. Свой эшелон он догнал уже на границе России и Узбекистана. В Узбекистане семью отправили в какой-то глухой кишлак (родственники в Ташкенте не захотели их принять). Циля работала учительницей в младших классах, учила детишек русскому языку. Сразу после освобождения Украины Циля и Юра вернулись в Винницу, в свою двухкомнатную квартиру (из жалости она пустила в бОльшую комнату женщину с новорожденным ребёнком) и Циля принялась ждать своего Марка. Заметим, что Марко и Циля не были зарегистрированы – как повстречались и полюбились в конце гражданской войны, так и жили.
Марко во время войны был отправлен в Куйбышев, где осело украинское правительство - он работал на Украинском радио, вещавшем на оккупированные территории. Там, на радио, он и сошёлся с украинской девушкой по имени Ульяна. Она вращалась в управленческих кругах. После войны Ульяна уговорила Марка переехать в её киевскую квартиру. Ульяна работала научным сотрудником в ИМЭЛе (украинское отделение Института Марксизма-Ленинизма) и с её помощью дальнейшая карьера Марка пошла резко вверх. Скоро он был назначен проректором Киевского Университета по заочному обучению.
Следуя по стопам отца, Юра учился в университете на историка. Однажды на молодёжной вечеринке он встретил худенькую еврейскую девочку, студентку первого курса киевского мединститута. Ему было 19, ей 18. И это была любовь с первого взгляда. Девочку звали Людмила Абрамовна Шапиро. Лиля была моей двоюродной сестричкой. На следующем снимке мы все трое – я, Лиличка и Юра на склонах Днепра летом 1949 года. Мне 11 лет. Помните рассказ Чехова «Злой Мальчик»? Это был я. Бедные молодята старались во что бы то ни было избавиться от моего присутствия, но я следовал за ними, куда бы они ни отправлялись. Однажды они осуществили хитрый план: тайно взяли с собой купальные костюмы, и когда мы спустились к Днепру, наскоро переоделись и переплыли на Труханов остров, оставив злого мальчика прыгать на берегу и орать «Это нечестно, гады!»...
Марко, как вы понимаете, не был антисемитом, но попытался сделать всё от него зависящее, чтобы эта любовь не закончилась браком: понимал, что у записанного украинцем Юры будут проблемы с карьерой. Тем не менее они поженились в 1950 году. Лиличка тогда была на втором курсе. Марко был прав: когда весной 1953 года Юра закончил университет, он уже был на плохом счету из-за ‘неправильной женитьбы’, и во время распределения его отправили учителем истории в село Товсте на волынщине.
Это было занятное место в 1953 году. На волынщине шли бои. Вокруг стреляли. Резали. Арестовывали людей, правых и виноватых. Гибли и патриоты, и каратели, но Юру не тронули ни те, ни другие. Он учил детей истории Украины, его язык не отличался от языка местных жителей, и он сходил за своего. Через год он перевёлся на работу в школу Броварского района на киевщине. Попытался сдать экзамены в аспирантуру. В первый раз его завалили. На второй раз подключился папа, и Юра прорвался в историческую науку.
Работал он много, самозабвенно, им двигала искренняя любовь к истории Украины. Юрiй Гамрецький нутром чувствовал, что официальная историография скрывает подробности «победы советской власти» на Украине. Он рылся в архивах Франции, Австрии, Германии пытаясь вытащить на свет ответы на главный вопрос: как получилось так, что в Украине победил большевизм?
Здесь надо сделать лирическое отступление, вспомнив о человеке, возглавлявшем в те годы ЦК Партии Украины. Речь идёт о Петре Юхимовиче Шелесте. Да-да, о том самом, который в 1967-ом году предостерегал от «смычки между украинским буржуазным национализмом и сионизмом», a в 1968-ом стал одним из инициаторов ввода войск Варшавского Договора в Чехословакию с целью удушения Пражской Весны.
Петро Юхимович был непростым человеком. Крайний реакционер с одной стороны, он был, с другой, одним из инициаторов издания многотомной краеведческой энциклопедии «История городов и сел Украины». Говорят, это он поручил Дзюбе написать о национальной идентичности украинцев. Дзюба горячо взялся за дело, в результате чего появилась книга «Интернационализм, или Русификация». Шелест живо интересовался получением из библиотеки Колумбийского Университета дневников Винниченко: «Треба було б мати їх для історії, для нащадків. Але думаю, це не підтримає Москва, іще можуть звинуватити у „націоналізмі“. У Москві є „політичні діячі“, котрі бояться всього неросійського, більше того, ставляться до такого з певною недовірою, навіть зневагою, проявляють махровий великодержавний шовінізм. До таких діячів найперше відноситься Суслов...» - запись из его дневника.
Не удивительно, что Шелест находился под особом контролем. Из Украины в Москву потоком шли на него анонимные письма. В одном из них, подписанном «старые коммунисты-литераторы», прямо ставился вопрос: «До какой поры будет продолжаться эта вакханалия на идеологическом фронте УССР? Когда в конце концов будет наведен большевистский порядок? Просим глубоко, с опросом людей, проверить состояние идеологической работы на Украине.» Первый удар по идеологическому аппарату ЦК КПУ нанесла газета «Правда», опубликовавшая 16 января 1965 года (без традиционного утверждения в республиканском ЦК!) статью секретаря Львовского обкома Валентина Маланчука «Сила Великой Дружбы». Статья бичевала «рецидивы украинского национализма» и осуждала позицию руководства ЦК КПУ, «прозевавшего симптомы злокачественной, неизлечимой болезни».
В конце концов Суслов решил действовать. 10 мая 1972 года Шелест был смещён с поста Первого секретаря ЦК КП Украины «в связи с переводом на другую работу» - заместителя Председателя Совета Министров СССР, на коей должности он не продержался и года. В апреле 1973-го его вывели из состава Политбюра ЦК КПСС по состоянию здоровья и отправили на пенсию. Шелесту было запрещено селиться в УССР, и с этих пор он находился под постоянным негласным надзором.
Зачем я об этом всём пишу, недоумевает нетерпеливый читатель. А вот зачем: когда в СССР начинали лететь головы руководства, обязательно нужны были примеры разрушительной деятельности интеллигенции и учёных, без этого ну никак. В апреле 1973-го года журнал «Коммунист Украины» опубликовал редакционную статью «О серьёзных недостатках и ошибках одной книги» - речь шла о книге Шелеста «Україно наша Радянська». Анонимные рецензенты обвиняли Шелеста в идеализации прошлого, в описании украинского казачества «с бесклассовых позиций», в изложении украинской истории в отрыве от истории Российской державы, в игнорировании «благотворного влияния» русской культуры на украинскую, в приуменьшении роли Коммунистической партии, в «общечеловеческих, абстрактно-гуманитарных» подходах к истории, противоречивших классовой теории марксизма и пролетарского интернационализма.
Инициаторам кампании нужны были и другие живые примеры нарушения едиственно правильного исторического анализа, и взгляд их естественно обратился к Институту Истории Украинской Академии Наук. А тут как раз подошла публикация работы профессора Юрия Марковича Гамрецкого об особенностях первых после революции выборов в Советы народных депутатов на территории Украины. Представьте себе, что нарыл этот самый историк Гамрецкий в зарубежных архивах! Наглец позволил себе исследовать число голосов, поданных за большевиков при выборах в Советы – выборки по областям и районам Украины, – и получалось, что большевички почти везде были в меньшинстве, но тем не менее загадочно всё равно оказались у власти!...
Реакция была мгновенной и ожидаемой. Юрий Гамрецкий был заклеймён как наймит сионистского ревизионизма. Авторы статьи так торопились, что не сообразили заглянуть в биографию возмутителя спокойствия. Через неделю его вызвали на ковёр совместного заседания Киевского Горкома партии и парторганизации Академии Наук УССР. Заседания по идеологическим вопросам. Здесь Гамрецкого принялись с изощрённым пролетарским рвением громить как еврейского буржуазного националиста... пока один из сотрудников АН УССР не выступил, и не сказал, что отец Юрия Марковича – известный красный герой гражданской войны на Украине, стопроцентный украинец. Последовала недолгая пауза, после которой (равно как и в последующих газетных публикациях) Юрия Гамрецкого стали именовать уже украинским буржуазным националистом...
Ну вот, таковы жыдобандеровские семейные связи Кальмейера.
Книжка Шелеста была изъята из библиотек и весь тираж (100000 экземпляров) был уничтожен. Сам он покоится на Байковом кладбище в Киеве – там самом, где похоронены мои дедушка и бабушка. Там же похоронены Марко и Циля. Юра умер в 2003 году в калифорнийском госпитале, после долгой борьбы с диабетом. Лилички моей не стало два года назад – шла по улице в Сан-Франциско, и упала – смерть была мгновенной. Такой уход достаётся только очень хорошим людям.
Кальмейер – последний из всех, о ком рассказано в этом посте. Я писал его, внезапно сообразив: если не я, то кто, если не сейчас, то когда?...
Немного позитива: среди «френдов» Кальмейера в ФБ читатель может разыскать других моих родичей-жыдобандеровцев: дочь и внуки Юры и Лили носят фамилию Ponomarchuk. Они совершенно замечательные! На попечение моих детей и Пономарчуков я и оставлю Калифорнию, когда придёт моё время.
« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Апрель 26, 2019, 09:13:11 pm »
МОИ ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
Давеча во френдленте появились посты с плачем Ярославны по поводу антидемократического решении Петра Порошенко поставить перед уходом со сцены точку в вопросе о государственном языке Украины.
Я вообще-то инженер, не языковед, из Украины выбыл более сорока лет назад, казалось бы, какая мне разница, на каком языке они там говорят/балакают. Но угасающему старческому уму "не ймётся", и вот Кальмейер (в который раз уже!) пишет на тему, совершенно его не касающуюся.
Школьное образование я получил в 147-ой Киевской мужской средней школе имени А.Н.Радищева, с русским языком обучения. В первый класс пошёл в 1945 году. Крещатик лежал в руинах, среди кирпичных завалов была расчищена полоса, по которой едва мог проехать полученный по американскому лендлизу джип. Школа находилась в одном из немногих уцелевших в городе зданий. Во время войны там размещался госпиталь. В классе было по 30 детей и больше, и мы учились в три смены. Учебников не было.
После школы пацаны ковырялись в близлежащих развалинах, и из-за найденных там снарядов, мин и взрывателей немало моих сверстников завершили свой жизненный путь, не дожив до третьего класса.
На завтрак нам выдавали жидкий чай с крохотной белой булочкой, о которой мы создали свой фольклор:
"Артиллеристы, Сталин дал приказ Поймать завпеда и выбить правый глаз, За сотни двоек и колов, За слёзы наших дневников, За наши булочки - Огонь! Огонь!"
Все предметы преподавали по-русски, но три раза в неделю в расписании были уроки украинского языка и литературы. Сталинская блядь дружба народов.
Учил нас украинскому языку замечательный человек, влюблённый в свою профессию, Пилип Григорович, увы, не помню его фамилии. Он был влюблён в свою мову, жил ею, и как бывает обычно с отдающими себя детям учителями, ему удалось внушить многим из нас любовь к украинскому языку.
147 мужская имени А.Н.Радищева средняя школа с русским языком преподавания располагалась на Печерске - на самом верху подъёма по Крутому Спуску от Бессарабки, на Переулке имени Дзержинского. Вокруг стояли серые, солидные, непроницаемые дома с квартирами, принадлежавшими ответственным кадрам Совмина и МВД. Моими соучениками были детишки ответственных товарищей, командовавших ВОХРой или преданно служивших в сталинских органах власти. Еврейский умник, я уже тогда научился отделять простых пацанов от ответственных детишек. Последние с пренебрежением относились к украинскому языку, в руководящих семьях мова считалась ненужным "хохляцким пережитком в сознании".
Сделаю небольшое лирическое отступление, чтобы пояснить особенности своего семейного устройства. Отец был одесситом, с имперским юмором относившимся к украинскому языку. Его родители, курляндские евреи, переселились в Одессу в надежде основать свой бизнес "в свободном городе", где было достаточно знания одного - имперского - языка. Папа всю жизнь рассказывал один и тот же жутковатый ксенофобский анекдот: "Знаешь, как сказать по-украински мотоциклист поехал к художнику? - Мотопэр попэр до мордопысця".
Ну вот, а тут я - со своей неведомо откуда взявшейся любовью к "мове". Папа определил: подрастёт - поумнеет.
В КИСИ, где я учился, все предметы читались исключительно на русском языке. После окончания инcтитута мне вдруг втемяшилась в голову мысль, что хорошо бы выучить математику, - и я без особых колебаний поступил на вечернее отделение мехмата КГУ. Большая часть курсов читалась по-русски. И вдруг - как луч света - курс теории функций комплексного переменного пришла читать хрупкая молодая женщина, и читала она его на великолепном украинском языке. Сперва было слегка непривычно, но уже после трёх-четырёх лекций всё вошло в колею, и я забыл вообще, на каком языке этот курс - так было интересно.
Супруга моя, Антонина Викторовна, она же Антоша, - москвичка, импортированная в Киев сразу после получения ею диплома МИИТа: она в то время была (mea culpa) беременна, МИИТ дал ей свободное распределение, и я привёз эту московскую девочку в столицу Украины. Ни словечка мовы, она, естественно, не знала. Но очень старалась, и когда после родов пошла на работу, развлекала весь проектный институт своим произношением: Тоня, скажи "гуси гАгочут, сАбаки гавкают", - просили сослуживцы, и она послушно повторяла дурацкую фразу со своим твёрдым москальским "г" - на радость трудовому коллективу.
Потом было много всякого, давайте, пропуская не относящиеся к языкознанию подробности, перенесёмся в судьбоносный 1978-ой. В том незабываемом феврале я в последний раз в жизни пересек границу СССР - с обоими моими родителями, с Тоней и с нашим сыном.
Я знал английский с детства. Папа и мама не пожалели убогого семейного бюджета на обучение единственного сына английскому языку. Разыскали в Киеве старушку-божий одуванчик, жившую в незапамятные времена в Лондоне, и наняли её учить мелкого Кальмейера английскому языку. К восьмому классу я читал Шекспира в оригинале. Я знал английский в сто раз лучше, чем школьная училка, и вслух, при всём классе ловил её на безграмотных оборотах. Лидия Ивановна мне этой наглости не простила. Она и директор школы разработали план: поймать наглого Кальмейера во время очередной контрольной работы (известно было, что я успевал передать правильные тексты остальному классу) и - выгнать наглого жидёнка вон из школы.
Дело было как раз перед новым 1953-им годом. По стране катилась волна борьбы с космополитизмом, шла кампания против подлых докторов-евреев, отравлявших выдающихся деятелей государства, а в Сибири готовились площадки для расселения еврейского населения из европейской части СССР...
Я как сегодня вижу тот день. Училка дождалась, пока я передам правильный текст перевода другим ребятам, распахнула дверь класса и крикнула в пустоту коридора: "Трофим Иванович, он уже!" В двери возник директор школы Трофим Иванович Урилов. Он ткнул мне в лицо указательный палец и выкрикнул страшным фальцетом: "Из таких, как ты, вырастают предатели Родины! Вон из школы!" Я сгрёб тетрадки и бумажки в портфель и, вытирая слёзы, побрёл домой. Дома папа и мама выслушали мой рассказ, и в нашей комнатушке коммуналки воцарилась долгая тишина. После этого папа сказал: "Это очень плохо, сын. Нас могут всех арестовать. Нужно приготовить на всякий случай вещи..." А мама заплакала.
Шли недели. Нас не арестовывали. Но и в школу меня не возвращали. Мы учились жить во взвешенной фазе - пока 5 марта не пришла великая весть: рябой бандит, великий Вождь и Учитель, Лучший друг детей, доярок и советских писателей приказал долго жить!...
Приземлившись через четверть века в Калифорнии, я не испытал никаких проблем с вопросами языкознания. Пошёл работать через две недели после приезда, ещё до того, как прибыли официальные документы, подтверждавшие право на работу в США. Платили мне в то время невероятную по нашим пониманиям сумму - семь долларов в час!
Другое дело Тоня. Женщина не знала ни единого английского словечка. Учила в школе немецкий, но без последствий. Теперь в новой стране ей тоже предстояло обучиться новому языку и идти работать. Не бездельничать же в 39 лет.
Есть люди, способные к языкам, и есть те, у кого таких способностей, увы, не шибко. Прекрасная моя женщина относится ко второму типу. Пришлось ей пойти в школу для взрослых, чтоб учить язык. Она взяла сразу два курса. Вдобавок я с утра оставлял ей на доске, прибитой к кухонной стене, набор слов, которые следовало выучить и запомнить к вечеру.
К вечеру Женщина встречала меня слезами размером с виноградину. Говорила "я никогда не выучу этот проклятый аглийский!" Потом, понемногу, научилась читать, но всё ещё боялась разговаривать. И всё же ровно через 9 месяцев после того, как наш самолёт приземлился в Сан-Франциско, Тоня отправилась на своё первое интервью. Во втором месте ей предложили работу инженера.
Ну вот.
А вчера читаю на дружественной страничке ФБ такое объяснение необходимости считаться с желаниями людей, которые принципиально против украинского языка в Украине:
"Для тех, кто приехал в Украину уже во взрослом возрасте, кто обучался в России, Казахстане, Молдове и т.п., овладение украинским языком - это длительный, напряжённый труд. Многие из тех, для кого русский - родной язык в юго-восточных районах, - никогда не испытывали большой необходимости изучать украинский, ибо все они были погружены в русскоговорящую среду, которая, говоря откровенно, часто настроена агрессивно ко всему украинскому..."
Должна ли Украина считаться с подобными резонами?
Каждый рассудит, основываясь на собственном жизненном опыте.
« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Апрель 02, 2019, 12:09:20 am »
2019, ЯНВАРЬ - МАРТ
Давно не выставлял фотографий. Причина проста - мало снимал. Женщина, врачи, финансовые отчёты и проливные дожди не слишком благоприятствуют занятиям фотографией. Ниже - то немногое, что всё же попало ко мне в объектив.
Все фотографии кликабельны!
1. Раннее утро в деревне. На детской площадке ещё ни души. Только мы с Дюкошей.
2. Здание деревенской поликлиники. Я бы с большим удовольствием отправился снимать океан, да что поделаешь, доктора ожидают.
3. Странной формы домик неподалеку от меня. В деревне нет двух абсолютно одинаковых домов.
4. Красный японский клён. Пару лет назад я посадил точно такой же у входа в наш дом, теперь зимой любуюсь его голым красным тельцем.
5. Relaxation spot. В старости у тебя есть наконец прекрасный уединённый уголок, но он тебе уже ни к чему...
6. Подъём в гору - часть нашей с собаконом каждодневной утренней прогулки.
7. Вид на деревню из-за болота. Вообще-то это заливной луг, но Кальмейер ввиду своей прирождённой зловредности зовёт его болотом.
8. А это деревня вблизи, во всей её неприхотливой простоте.
9. Сверху над всем возвышается гора, Mount Tamalpais, названная в честь не слишком удачливой в любви индейской принцессы.
10 Виньетка.
11 Охота за белкой.
12. Овец у нас в семье нет, и Дюкоша обходится тем, что временами пасёт стадо ленивых диких индюшек.
13. Немножко попас - и можно сесть, почесаться на залитой солнцем полянке. Этот пёс всегда говорит мне: гляди, деда, жизнь прекрасна, если не озабочиваться тем, что о тебе подумают люди.
14. А это подружка Дюкоши, Maggie. Магги кокетка, она носит разноцветные бусы, чтобы привлечь внимание кобелей.
15. После дождей в болоте много воды.
16. Вечереет, и небо приобретает акварельные оттенки.
17. В этом здании я когда-то проработал пару лет. В обеденный перерыв мы с ребятами сидели с бутылкой пива в руках на берегу залива, слушали, как плещется рыба...
18. Закатный час. На деревню опускается совершенная тишина. Покой. Мир. Невозможно представить себе, что где-то на этой планете идут войны...
19. Некоторые люди ленятся снимать новогодние украшения до пасхи...
20. Две девчушки и ласка.
21. Русская мама, русский сын и пони. "Mamas, don't let your babies grow up to be cowboys"
Для тех, кто не слишком знаком с country music, ссылка на классику:
22. Местная епископальная церковь, Church of the Redeemer, решила побаловать деревню празднованием Mardi Gras. К сожалению, в назначенный день разразился жестокий ливень, и празднование пришлось перенести на закрытую веранду церкви. Это руководитель мероприятия, как и положено, разукрашенный стеклянными бусами.
23. Здесь запечатлён музыкальный коллектив. Marti Gras лабухи в полном составе.
24. Это их солистка. Блюз-дива.
25. Madi Gras sound director.
26. Внучка приехала проведать деда и бабу и неожиданно засела читать книгу моих рассказов. Ужасно горжусь, что она не только умеет читать по-русски, но и что это занятие может быть для неё интересным.
В заключение две фотографии, демонстрирующих политическую жизнь нашей деревни.
« Последний ответ от Arthur Kalmeyer Январь 10, 2019, 11:46:43 pm »
ФОТОГРАФИИ. ОСЕНЬ 2018.
Все картинки кликабельны
Начну с четырёх сделанных в Барселоне фотографий, которые выпали из моего фотоотчёта "Прощание с Европой".
1. Барселона: пустота и искусство.
2. В ожидании конца ремонта.
3. Bliss.
4. Французский бульдог.
Теперь давайте перенесёмся ко мне в Калифорнию, в славную деревню Сан-Рафаэль - полюбоваться цветами калифорнийской осени...
5. Это снято c веранды у меня в саду...
6. ...А это вид с улицы.
7. Дальше - снимки, сделанные во время гулянья с Дюкошей.
8.
9.
10.
11.
12. Свет и тень низкого солнца.
13. На этом лугу Дюкоша всегда чумеет и начинает носиться со страшной скоростью, стараясь сбить меня с ног. Пока что мне по большей части удаётся увёртываться от этого несущегося навстречу 70-фунтового ядра. Надо полагать, луговые запахи будят в нём какой-то древний инстинкт...
14. Американская семья на прогулке
15. Утки на прогулке.
16. Привидения на прогулке.
17. Скелеты на вешалках.
18. Помесь индюшки с Бартом Симпсоном.
19. Снеговик с якобы северными оленями чувствуют не на месте на зелёной декабрьской травке...
20.
21. Эх, прокачу!... Снегурочка, надо полагать, вывалилась из саней ещё когда пересекали Северный Полюс, но поддатый отряд не заметил потери бойца...
22. Слепящее низкое солнце над заливом, но вдали уже клубится туман...
23. А вот и туман.
24.
25.
26.
27.
28. Туман вот-вот накроет новогоднюю ёлочку, отправленную в плавание по Заливу...
29.
30.
31. Набережная
32.
33. Свежий ветер с океана разогнал туман, в Сан-Франциско солнечная погода - и сразу на заливе появились яхты.
34. Golden Gate bridge, view from the North Beach greens.
Последние сообщения
